Лексикон предков поможет бороться с засильем нецензурной брани Поделиться
3 февраля – один из самых непростых дней в году для многих наших сограждан. Ведь именно сегодня отмечается Всемирный день борьбы с ненормативной лексикой. А куда же русскому человеку без мата! Но есть ли хоть какая-то объективная польза от таких «гремучих выражений»? Насколько реальны попытки «укоротить язык» для любителей крепких формулировок? Об этом мы поговорили с филологом, фольклористом Анатолием Поповым.
Фото: goslitmuz.ru
— У многих применительно к современной российской действительности возникла убежденность, что ситуация в России – применяя шахматную терминологию, — не патовая, а матовая. Укоренилось мнение, выраженное известной формулировкой: «У нас матом не ругаются, а на нем разговаривают»…
— Да, подобная тенденция «глобальной матизации» разговорной речи прослеживается вполне четко. Достаточно хотя бы часок прогуляться по оживленной улице, чтобы в этом убедиться.
Впрочем, сразу хочу подчеркнуть, что сравнивать по насыщенности «ядреными» словечками речь человека, жившего в Москве, скажем, 300 лет назад, и современного москвича, не совсем корректно. Ведь словарный запас у них – в том числе и в данной интимно-прикладной области, — отличается, точно так же, как отличается этическая оценка некоторых таких слов.
Вот, например, расхожий эпитет, являющийся синонимом формулировки про «женщину с низкой социальной ответственностью». Когда-то такое словцо было легализованным для публичных высказываний, но уже в более поздние времена оно оказалось формально под запретом.
Или другой пример. Мужской детородный орган в старину носил отнюдь не считавшееся запретным, но очень короткое, удобное для произнесения название – уд. Это в честь славянского бога Уда, покровителя любовной страсти и мужской силы. Но постепенно такой термин перестал быть востребованным. А вместо него в обиходе укоренилось другое словечко, но при том его поставили вне закона в России.
— Доводилось слышать, что крепкие выражения это такое своеобразное лекарство от стресса, которое способно помочь организму человека легче справиться с внезапной пиковой нагрузкой.
— В подобных утверждениях лишь доля правды. Не лекарство, конечно. Но, действительно, для многих, — особенно представителей сильного пола, — хорошее подспорье для эмоциональной разгрузки в некоторых особо экстремальных случаях.
В свое время мне доводилось беседовать с одним из ветеранов Великой Отечественной, который всю войну прошел пехотинцем. Так вот он высказал твердую уверенность: «Без мата мы фашистов бы не одолели!» Услышал от него и еще один тезис: «На войне я тех, которые вообще не матерятся, не встречал. По крайней мере в окопах на передке».
— Согласны с таким утверждением?
— Ну совсем уж обобщать я бы не стал. Наверняка были среди солдат и офицеров те, кто крепкие слова держал в себе «под замком», даже когда очень «припекало». Но в значительной мере такое утверждение соответствует действительности. На поле боя, и даже в тылу, когда возникают опасные, авральные ситуации без крепких выражений обойтись трудно. И про то, что в штыковую атаку наши красноармейцы шли не с криками «За Родину! За Сталина!» (такие фразы кричать приходилось командирам и политрукам – их положение обязывало), а с теми самыми «рублеными» ядреными словами, доводилось слышать от многих, кто прошел войну.
— То есть получается, что мат избирательно полезен?
— Довольно глубокий анализ этой проблемы, хотя и в своеобразной художественной форме можно найти у известного советского писателя-мариниста Леонида Соболева в его рассказе «Индивидуальный подход». Великолепно написано. При том никакой пошлости, никаких красноречивых многоточий. Вдобавок еще и познавательно. Например, прочитав, узнаешь, что существовала на императорском российском флоте когда-то такая «классика» — большой загиб Петра Великого. И даже даны автором устами его героев «методические указания» по поводу того, как нужно строить «многоэтажные выражения», — но опять-таки без какой-либо похабщины и нецензурщины. А, к слову сказать, у наших сограждан уже давно утеряно это искусство – витиевато браниться. Мата вокруг звучит много, но в самом примитивном варианте, бесконечное повторение одиночных слов из обсценной лексики. Ни о какой «лекарственной» помощи от стресса здесь и речи быть не может. Просто словесный мусор, даже не мусор, а зловонная грязь!
— Упомянутое вами произведение Соболева читать доводилось. Помнится, смеялся до упада. Там еще один из героев – старый матрос-матершинник пытался отказаться от привычки к «полупочтенным» словам, заменяя их латинскими терминами или «безобидными присловьями». Может, это выход из ситуации и реальный способ поддержать ту идею, которой посвящен отмечаемый сегодня День борьбы с ненормативной лексикой?
— Вопрос, прямо скажу, провокационный! Если уж вспоминать соболевский рассказ, то ведь у этого старого «морского волка» ничего не вышло с такой подменой. Пришлось ему вообще отказываться от привычки использования крепких выражений при работе с молодыми матросами. Именно такой «хеппи энд» в том рассказе.
— А в реальности подобное возможно?
— Я знаю по крайней мере один подобный случай. Мой знакомый был заядлым поклонником обсценной лексики. «Поливал» направо и налево. Но когда пришла пора жениться – завязал. Его избранница категорически не терпела даже намека на подобные выражения, даже шепотом, даже с проглатыванием букв при ней нельзя было их допускать, иначе жуткая обида и даже слезы. Вот он ради семейной гармонии и прекратил пользоваться матерными словами. Причем не только дома, но и на работе, на сборищах нашей мужицкой компании. Я, говорит, не хочу рисковать, а то вдруг после очередной такой встречи по инерции матюкнусь, и жена услышит!
А возвращаясь к предыдущему вопросу о заменах матерных выражений, могу поделиться опытом еще одного моего знакомого. Тот, действительно, приспособился использовать в качестве речевого антистрессового средства всякие «кучерявые» словечки. Между прочим, одно из них он у вас в «МК» подсмотрел несколько лет назад. Вы опубликовали тогда заметку про пендельтюр – распашные двери в метро. Действительно, данное техническое обозначение очень «вкусно» звучит!
— Ну да. Еще есть красивое словцо «пердимонокль»…
— По некоторым утверждениям такой термин — в переводе с французского «потерял монокль», — ввел в обиход писатель Алексей Толстой. И означает это в практическом смысле сильное удивление или большой конфуз.
Поделюсь с теми читателями «Московского комсомольца», которые захотят использовать методику упомянутого моего приятеля, одним секретом, который может оказаться в данной ситуации им полезен. Настоящий кладезь «заковыристых» слов скрыт в древнерусской лексике.
— Можете привести хотя бы несколько примеров?
— А вы такие формулировки опубликуете?
— Так ведь они же наверняка не входят в нынешние списки запретных слов.
— Что ж. Тогда извольте получить:
Мордофиля – чванливый дурак.
Тюрюхайло – неряха.
Чужеяд – нахлебник, паразит.
Брыдлый – вонючий.
Захухря – неряшливый, растрепанный человек.
Баляба – разиня.
Трупёрда – неповоротливая, неуклюжая женщина.
Мухоблуд – бездельник.
Потатуй – подхалим.
Тартыга – пьяница.
Остолбень – дурак.
— Спасибо! Действительно, при наличии таких словесных перлов нашим предкам никакого мата не нужно было.
